Азиатка - многое объясняет, нет?
Маленькая, тонкая, гибкая, одним словом, миниатюрная. Согнется как змея без особых усилий, даже кости не захрустят, а еще шею под таким углом вывернет, что неподготовленному зрителю энтропия мерещиться начинает.  Я упоминала о миниатюрности? Так вот, телосложение у нее астеничное, даже скажем, хрупкое, руки-ноги - все маленькое, но не особо миленькое, мышечная масса слабо развита, если вообще присутствует, но вору тонны мышц и ни к чему. На удивление при всем, при этом, отличается отменным здоровьем и зверским аппетитом. Да, да, пожрать Ан любит и приветствует, и если в повседневной жизни для утоления голода хватает одной чашки мутного риса, то вторую ей тоже готовьте и третью, а еще повкусней если есть что, попросить, то она не постесняется. Куда только все девается? В желудок, в котором с давних пор образовалась черная дыра, образно же.
Лицо? Обычное азиатское лицо. Не всякий представитель белой расы отличит ее от миллионов ей подобных азиатских женщин. А подробней? Ну, давайте, уклонимся от рассуждения в романтизм и представим ее мыслью вольного художника-экспрессиониста: узкое лицо, широкие скулы, раскосые, далеко-посаженные друг от друга черные глаза, тонкий нос и маленький рот. Ах да, глаза: темные, поглощающие свет, для простого обывателя - пустые. В "особые" (например, когда страна Х хочет поразить страну У, а в итоге военные действия почему-то у нее все проходят, безобразие!) моменты взгляд становится стальным, преследующим, даже страшным. Стоит упомянуть кожу - сухая и желтая, ну точно как бумага, отчаянно нуждается во влажном тропическом климате, а от пустынь и душных городов трескается. В моде не разбирается, вообще. Привыкла носить аозай зеленого цвета, да и незаметней в нем на природе, с просторными черными штанами, но для особых случаев, которые обозначают получения какого-нибудь профита в виде всеми любимых золотых, напялит все, что вашей душе угодно. Часто можно заметить бегающую босиком. И нет, не отсутствие денег на обувь это намекает, а на особую связь с землей и природой, и старые добрые восточное традиции.
Ах да, как же можно забыть, два главных вьетнамских атрибута: нон и весло. Нон (пальмовая коническая шляпа) - защита от солнца, да и от вражеских стрел спасает: будь то из глаз или вполне себе реальные - вообще крайне важная для Такеды вещь, да и национальным колоритом попахивает. А весло - для успокоения особо лютых, не всегда действенно, но как же успокаивает, когда эта нужная для жизни вещь находится под рукой, а еще с ним всегда можно быстрее переправу через воду найти, а Вьетнам особа практичная, да, ничего лишнего (кроме мешков с золотом) просто так за собой не потащит. О всевозможных хитроумных заготовок ловушек: ниточки, иголочки, ножички и тому подобное - в подробности вдаваться не буду.

Помимо невыигрышного для коммунистов баланса сил на Юге, Зиап строил свою концепцию и на сумме более основательных доводов. В первую очередь он считал, что Ханою следовало рассматривать войну с американцами как испытание воли, а не только военной мощи. Наисущественнейшим элементом любой подобной стратегии являлось время. Чем дольше продолжается война, тем больше смертей, и рано или поздно США потеряют терпение, они отступятся и пойдут на условия, выгодные для коммунистов. Как думал Зиап, такой подход окажется наиболее действенным в отношении американцев, народа крайне нетерпеливого, который уже в 1965 году, едва вступив в дело, ожидал результатов. Концепция Зиапа как раз и строилась на использовании фактора долготерпения, способности коммунистов, по собственным словам Зиапа, вести войну «пять, десять или двадцать лет».

А теперь раскрыли рты и слушаем Зиапа, вулкан под снегом дело говорит, слышали, все? Спасибо за внимание, Ан терпит, она всегда терпела и будет терпеть.
Вьетнам точно не знает, кто отдал символический приказ атаковать базу возле Плейка. Она много чего не знает. Ну, пусть это будет правдой. Генералы Южного Вьетнама, плетите заговоры против Кана! Играйтесь населением! Пусть бегут в джунгли, хватают лопаты, мастерят ловушки. Мне же на руку, сборище ничего не умеющих свиней. Сайгон в хаосе, страшная моя сказочка, давай, разрушай сам себя,  выкручивай югу руки, поскорей увидеть ее смерть,  от собственной руки, крепко держащей калашник, миномет, тупой кухонный нож, что угодно. Вы же этого так хотели! Север сильнее, да? Кричит: «я тут, я тут! Вьетконговцы, хватайтесь за ружья, сражайтесь за Родину, мы поможем!»
А желтая звезда будет гореть ярко-ярко сотни, нет, тысячи лет! Пропаганда, как же красиво поешь, Юг заслушалась, Юг глупа, как бамбук и пуста.
Звезда. Яркая звезда на красном фоне. Кроваво-красные разводы на ее руках, Вьетнам цеплялась за него руками, рвала, вгрызалась, но не упускала. Она хотела свободы, она, черт возьми, ее заслужила! И плевать она хотела чего ей это будет стоить. Слишком уж долго Франциск томно опутывал ее ниточками митрополии, быть бесправной пешкой, глядя, как Европа собирает плоды, наживаясь на бесправной Азии. Оглядываться нельзя. Пути назад – нет, Зиап умело обрубил последние ниточки, заражая ее своим необузданным нравом. И вот, уже у Такеды, а не Во Нгуена, появлялись прозрачные ниточки из вен, хотя давление все равно было как у космонавта, расширялись зрачки от злости, сжимались кулаки, крепко вцепляясь длинными грязными ногтями в мозолистые ладони, лишь бы не нахамить кучке вычурных дипломатов, стоя плечом к плечу рядом с вице-председателем перед делегацией с французами. Зачем все это? Дядюшка Хо приказал, ну хорошо, пережить пару неприятных моментов сложно, но возможно. Все равно Зиап сорвал переговоры.
Какое мир? Кому вообще сдались эти бумажки? Она хочет войны, хочет убивать, плевать кого, лишь бы вытащить эту южанку из своей головы, выцарапать вместе с глазами, языком, сердцем. Чтобы не было этого мерзопакостного ощущения двойственности. Ха-ха, убирайся, чертова пацифистка, пусть тебя напалмом накроет, не существуй, тебе нельзя, слышишь? Мы обе знаем, что тебе самое место в воспоминаниях, возможно, даже геройских, но умри поскорей. Я буду долго и протяжно рыдать, пока над твоей могилой, честно, не видишь? Ты же часть меня. А я тебя. И мы обе умрем в этой мясорубке. Мы же как сестры Трунк, были, когда-то? Почему же ты кричишь, когда предатели отправляются туда, где им и место, ад? Знаешь кто ты после этого? Предатель. Иероглиф на стене в китайском доме, несмываемый позор с моего имени.
Ан снова поправила висящий за спиной АК-47,  склонила голову на бок, лихорадочно улыбаясь, действие морфия сходило на нет, и волны боли проходили от лопаток до плеч и снова вниз по спине, волдыри лопались, оставляя открытое мясо, бинтов на себя Нгуен не тратила; выживет. Просто не обращать внимания. Вьетнам закрыла глаза, рывками пытаясь сфокусироваться на «здесь и сейчас». Разрывать себя смысла нет.  В голове нервным ритмом-эхом отдавался рев вертолета вперемежку с криками, словами на чужом и непонятном языке, звуки методично запихивали все амбиции юга обратно куда-то на задний план, занавес.
When logic and proportion
Have fallen sloppy dead
And the white knight is talking backwards
And the red queen's off with her head.
Вещества, потерянные для общества солдаты, информационная война: что, где, когда? Ничего Вьетнам не знает. Только морфий, ради очередной дозы которого она была готова убить, вталкивался в сосуды, ненадолго принося облегчение, свободу? Но и его нельзя, так дядюшка Хо сказал, а он дело, между прочим, говорит, старый коммунист советско-китайской закалки, патриот. У нее все патриоты, да? И толк от этого есть, вот бы еще техники побольше, опыта, но союз снабдит, союзу выгодно, она не знает почему, но так надо.  Серп и молот мало чем отличаются от ее желтой звезды и ему точно можно доверять, в отличие от жмущихся к ее границам китайских звезд.
- Альфред Джонс? – спросила Ан, сфокусировав наконец взгляд на пленном янки, редкое исключение, пленник! Смотрите все! Может вручить ему аозай и заставить развлекать солдатню? Неплохая идея для следующего раза, ха-ха! – Сами Соединенные Штаты Пиндостона, какой почет! – медленно подойти ближе, бесшумно, даже пыль под ногами не поднялась, подойти сзади, толкнуть ногой неустойчивую трехногую табуретку, отправив бравого солдата на встречу с импровизированным полом, точнее, землей. Беззаботный вид? Манеры? Чему там учил Франция? Вьетнам присела рядом, грубая хватая за волосы, вжимая голову в пол, жри землю, мою землю, смотри какая щедрость! А теперь подавись, глотку, добрая я, прочищу, вот этой балкой. И оторвать от пола, вцепляясь взглядом, - Hellcome!